«Имаго. Pigmalionum» Максима Курочкина по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион». Постановка Нины Чусовой. Сценограф Юрий Купер. Костюмы Павла Каплевича (I акт) и Юрия Купера (II акт). Музыка Олега Кострова («Нож для фрау Мюллер»). Генри Хиггинс — Владимир Симонов
— Нина Чусова — жесткий, принципиальный режиссер? В работе она отталкивается от актера или у нее есть жесткая форма, в которую актер должен вписаться?
— Мне кажется, у нее есть достаточно жесткое видение характера. Она не очень легко идет на отклонения от него. Как актер я понимаю почему: если не будет четкого рисунка, то все поплывет, разлетится. Сейчас у нас будут гастроли, и я уверен, что спектакль изменится очень сильно. Костюмы, грим, мизансцены останутся, конечно, те же, но внутри многое поменяется. Просто такой путь у этого спектакля: вроде бы все сделано, но все равно каждый раз репетиции перед спектаклем, и очень основательные. Регулируем на ходу: уже поплыли, а все равно курс проверяем.
— А как вы можете определить стиль работы Чусовой с актером?
— Она эксцентрично-зарядная. Так она мыслит, у нее как будто цирк в голове, как будто цирковые номера. Знаете, она все время находится в состоянии «ап!» — и все застыли. Импульсивная режиссура.
— Насколько драматургия Курочкина, которую многие не понимают и не принимают, считают абсурдом в плохом смысле этого слова, повлияла на этот спектакль и насколько Чусова и Курочкин идут в одном русле театрального мышления?
| | «Имаго. Pigmalionum». Проект Павла Каплевича. Постановка Нины Чусовой. Генри — Владимир Симонов |
— Мне показалось, что в «Имаго» Чусова и Курочкин хорошо понимают друг друга. Курочкин много менял в пьесе, ходил на репетиции, изменял сцены, дописывал страницы, вычеркивал и сокращал. Все шло «вживую», они работали как один организм. Если появляется резко новый язык — такой, например, с которым я столкнулся у Жолдака в «Чайке», то зрителя к нему нужно приучать постепенно. Ему поначалу непонятно, он путается: не знает, за чем ему следить, где ему расслабиться, а где сосредоточиться. Репетиции «Имаго» шли около двух месяцев, и на долю Нины выпала колоссальная нагрузка — хотя она очень энергичный и мужественный человек. И я думаю, что наши и ее усилия не напрасны — надо понять, как разговаривать с современным человеком, который приходит в театр сегодня. У него свое понимание, свой язык, и мне кажется, что Нина как раз учит этому новому языку.
— А вы вообще легко откликаетесь на подобные предложения?
— Самое интересное, когда актер, несмотря на его возраст и опыт, идет в ногу со временем. Театр — это только сейчас и только сегодня. Поэтому я очень счастлив, что попал в эту историю. Другое дело, что, возможно, что-то еще недоработано, освоено не до конца. Но мне кажется, что актер должен постоянно находиться в состоянии поиска, половину своих работ делать экспериментальными, испытывать себя.
— Вы работали с Мирзоевым, с Морфовым и многими другими. Как вы думаете, в чем особенность режиссера Нины Чусовой?
— По одной работе очень сложно сказать. Но, как мне кажется, у Нины необыкновенно сильная энергетика. Она как экстрасенс. Не импульсивна, но импульсами работает. Нина — выброс энергии, настоящая шаровая молния. К ней надо было привыкнуть, научиться с ней работать. Я ощущаю в ней просто колоссальный заряд. В этом спектакле, на мой взгляд, я еще не до конца реализовал то, что она хочет, еще не всему научился.
— Как вы себя чувствуете внутри той эстетики, которую она вам предлагает?
— Мне это интересно, но я чувствую себя немножко учеником. Говорят, яйца курицу не учат. Нет, учат! Не могу сказать, что через две репетиции я понял, что это за эстетика. Даже теперь еще что-то пытаюсь поймать. Очевидно, что у Чусовой есть свой особенный взгляд на театр, он выстроен у нее от А до Я. Но я выучил еще не весь ее алфавит. Я не могу свободно разговаривать на ее языке, хотя у некоторых других режиссеров мне это дается легко. Мне только назови фамилию режиссера, и что он будет ставить, и я уже на 90% вижу спектакль. А если еще и тот же актер играет, тогда совсем все понятно. На это пойдут те же самые зрители и будут тем же самым восхищаться. А неожиданность очаровывает! Надо взрывать себя изнутри. Вот Нина этот взрыватель и есть. Чека от гранаты, дернул ее — и все!
Записала Варвара Алексеева
|
