Елена Невежина выпускает спектакли один за другим, начиная с 1997 года. Она считается одним из самых профессиональных и образованных режиссеров новой волны, и это закономерно. Профессии ее учил в ГИТИСе Петр Наумович Фоменко, за хорошее гуманитарное образование нужно сказать спасибо историческому факультету МГУ — она закончила его до того, как решила поступать на режиссерский. Театральность у Невежиной ровно и занимательно плещется в пределах, ею установленных; актеры в ее спектаклях играют очень хорошо. Кажется, что взрыв — не в природе Невежиной, не ее прием. Скорее — небольшой всплеск — ровно такой, чтобы он ничего не разрушил и круги по воде разошлись с той скоростью и были бы такого размера, как нужно режиссеру. Буря и натиск, столь органичные для однокурсника Невежиной Владимира Епифанцева, ей не слишком интересны. Скорее, ее занимает затишье — правильно — перед бурей. Или то время после бури, когда прошел испуг и уже можно думать о том, что произошло. Затишье, которое позволяет высветиться самому важному, что есть в человеке и в ситуации, и долго рассматривать медленное бурление назревающей катастрофы внутри людей, между людьми. Саму катастрофу Невежина, как правило, не показывает.
— Ты работала во многих профессиональных театрах. Насколько удобна существующая система жизни театра: долго ли тебе пришлось пристраиваться к ней? Жизнеспособна ли эта система, по-твоему: один театр, одна труппа, один художественный руководитель…
— Разговор про главных режиссеров — это, на самом деле, разговор про структуру театра. Мне кажется, что так изменилось наше сознание, жизнь, все вокруг, что замкнутая система одного театра, которым руководит один человек, должна измениться. Ведь и актерам, которые становятся на ноги, начинают много сниматься, быть привязанными к одному месту, — не интересно. Конечно, нет единого рецепта: кому-то из артистов удобнее сидеть у себя в театре и ждать, пока к ним придут. Кто-то по природе своей более активен, и ему интереснее перемещаться, искать самому. То же самое касается и режиссеров. Может быть, легенды о том, что театр живет 15 лет, а потом умирает, и появились в ситуации, когда режиссеры были постоянно замкнуты на одной и той же группе актеров. Но любой замкнутый коллектив — это ненормально. Сейчас возникает много приглашений в другие театры. И это абсолютно правильно. Ну что делать, если внутри театра есть замечательная рабочая группа, в которой кого-то одного не хватает? Не обязательно ломать человеку жизнь, перетаскивая его из театра в театр, — можно его просто пригласить на одну роль. Мне кажется, что в принципе система, которая позволяет людям передвигаться, интереснее системы замкнутой. Вообще идеальная модель была бы такова: у театров должны быть специализации (по образцу радио: сейчас появились технические возможности для создания огромного количества радиостанций, и программные директора начинают искать все более и более узкую специализацию — не просто радио, но джазовое радио, например. Или ночные клубы: человек точно знает, зачем он идет в этот клуб, а зачем — в другой). Должна быть ориентировка по вкусам. Что я имею в виду? Что некая изначальная программа на сезон может в театрах существовать. Мне кажется, что главрежство сегодня может и должно иметь направление продюсирования. Я не знаю театра сейчас, который бы заранее объявлял свой сезон. Насколько я понимаю, сезон в каждом театре складывается достаточно случайно: приходит человек с некой пьесой и говорит: «Я хочу ее поставить». И если пьеса отвечает интересам театра, а имя режиссера вызывает доверие, то худрук соглашается: «Пробуй». Если спектакль получается — берут его в репертуар. Во всем этом есть очень большой элемент случайности. Продюсерский театр вполне может совмещаться с художественным руководством, которое и предлагает определенную тематическую направленность сезона. Например, давно нужно создать некий театр, ориентированный на новые имена, новую драматургию, новые формы. Есть Театр.doc, но это только часть движения. А нужна глобальная система.
| | Константин Райкин в спектакле «Контрабас». «Сатирикон», постановка Елены Невежиной |
— Как ты думаешь, должность завлита нужна в современном театре? Я спрашиваю, потому что все чаще слышу: сильному худруку завлит не нужен…
— Это зависит от личности завлита и его взаимопонимания с режиссером. Но, думаю, даже самый сильный худрук иногда хочет спросить завлита: а нет ничего новенького? Ничего ты не слышал? Вообще, мне кажется, театры скучно живут: можно же, имея свое пространство, устраивать воскресные утренние чтения и игры под елкой в фойе. Все дело в желании и наличии идей. Все это не так сложно, как кажется. На самом деле, хочется что-то поменять в театре, потому что скучно. По большому счету сегодня невозможно сказать, чем один театр отличается от другого — какие-то всплески везде случаются, но они не показательны. Театры отличаются чем? Месторасположением, традициями, именем главного режиссера, несколькими актерами? Это же не очень серьезно…
— Когда-то после премьеры твоего спектакля «Слуги и снег» в «Сатириконе» я спросила тебя, чувствуешь ли ты себя частью какого-то поколения и есть ли оно вообще. Тогда ты ответила, что поколение родится немного позже и что ты, скорее всего, представляешь его верхнюю возрастную границу. Сейчас возникло ощущение поколения?
— Да. Причем не только в связи с теми, кто появился в прошлом сезоне. Благодаря своему гитисовскому прошлому я знаю еще несколько человек, которые совсем не хуже. Просто режиссер не обязательно ярко рождается с первого спектакля. Если вы спросите, как охарактеризовать это поколение, то после того, как отвечу, что не знаю, скажу так: сейчас все находятся в растерянности — от жизни, от смуты времени — и не понимают, как выбираться из этого всего. Может быть, нынешнему молодому поколению показалось, что проще что-то делать в этой ситуации, чем формулировать свои ощущения или задачи. То есть иногда проще решать задачи, чем говорить о них… Хотя, возможно, это тоже общие слова. Мне не хочется обобщать, хотя ощущение поколения есть, и оно очень внятное.
— Да и, в общем, недостаточно времени прошло, недостаточно спектаклей еще поставлено, чтобы делать какие-то выводы…
— Количество спектаклей даже не так важно, как количество прожитых лет. Потому что если у 30-летнего человека есть четыре постановки, то это все равно будут разные вариации одного и того же спектакля. Нужно, чтобы прошло лет десять, тогда можно будет сделать какие-то выводы. Я закончила ГИТИС пять лет назад, и только сейчас хочется… подвести некие свои итоги и повернуть в какую-то другую сторону, начать другую историю. Но в любом случае — хочется делать что-то, а не говорить. Особенно в наш век великого PR.
| | «Преступление и наказание». МХАТ им. Чехова. Постановка Елены Невежиной. Соня — Елена Панова, Раскольников — Евгений Цыганов |
— Насколько я могла понять, PR-служба часто ставит режиссеров и актеров в очень неловкие ситуации, заставляя давать интервью прямо перед премьерой или во время генеральной репетиции. Ты много работала в больших репертуарных театрах и знаешь эту систему хорошо. Как ты к этому относишься?
— PR — это прекрасно и необходимо. Другое дело, что, как известно, «сарафанное радио» работает лучше любого PR. Но этой службе, как возникшей недавно, еще недостает скоординированности с теми, кто делает спектакли. Ведь можно же договориться о нормальных принципах работы. Все понимают, что это нужно. И если условиться о том, что мы выделяем день на пресс-конференции, фотосъемку и тому подобное, тогда никаких проблем не возникает. А сейчас PR-служба работает несколько стихийно.
— Что ты будешь делать после «Бега» М. Булгакова в Табакерке?
— Есть куча всяких наметок, но определенности никакой. Очень давно хочу поставить современную пьесу, и сейчас, кажется, нашла — мне эту чумовую пьесу переводят. С премьерой «Бега», думаю, я с классикой закончу на какое-то время. Хочется театральных фантазий — в рамках обычной драматургии стало немножко тесно. Хочется большего… Внутритеатрального сочинительства, чтобы в полной мере почувствовать себя Автором. Сейчас мы со студентами в Школе-студии сочиняем спектакль по Хармсу — это замечательное занятие, потому что нет пьесы, в любую сторону можно повернуть, и чувствуешь себя полным хозяином.
Материал подготовлен Катериной Антоновой
|
